Однажды в наш деревенский магазин поступили в продажу детские книги, и отец купил мне одну. Это была «Сказка о рыбаке и рыбке» А. С. Пушкина и… любовь с первого взгляда. Любовь к книгам, печатным страницам, к фантастическому миру, который можно было так чудесно описывать словами. Любовь, которая по сей день выдержала все невзгоды и печали.

 

Как я была восхищена этой, пусть и довольно тонкой, но наполненной красочными иллюстрациями, тетрадью! Вечером отец прочитал мне сказку вслух; то же самое, конечно же, ему пришлось повторить назавтра. И на третий вечер он сидел с книгой возле своей пятилетней дочери, завороженно впитывающей каждое его слово. Да, я готова была слушать сказку изо дня в день, и неудивительно, что какое-то время спустя я знала ее наизусть. Более того, вскоре я и сама научилась читать.

 

Что такого особенного в том, что взрослый читает ребенку вслух, спросите вы, детских книг ведь достаточно — на любую тему, для любого возраста? Да, это правда, но надо учесть — был конец 50-х годов в немецкой деревне в Сибири, и мои родители баптисты кроме библии и религиозных книг другую литературу в доме не признавали.

 

Я бы солгала, если бы сказала, что мне не нравились библейские истории, которые отец часто читал или рассказывал нам детям. Но для меня они ассоциировались еще и со всевозможными запретами и страданиями, а их в моей маленькой жизни хватало и без того. Я была тихим, неразговорчивым и боязливым ребенком. Теперь, глядя в прошлое взрослыми глазами, я знаю, почему, и мне бесконечно жаль ту маленькую девчушку. Это чувство иррационально — той девочки ведь давно уже нет, она превратилась в женщину, которая идет своим путем, которая всегда добивалась того, чего хотела. Но все равно на сердце боль и такое ощущение, как будто все это было только вчера.

 

В наше время всем известно, что и у детей может быть депрессия. Я думаю, это худшее, что может случиться с ребенком — если он не радуется жизни, а хочет из нее как-то, каким-то образом исчезнуть. Естественно, я не знала, что моя частая тоска по чему-то неопределенному, что я не могла выразить словами, была симптомом болезни. Напротив, я была уверена, что с этим ничего не поделаешь. Такая уж я уродилась. Даже родители, видимо, не замечали, что одна из их дочерей внутренне страдает, и наверняка они даже не знали названия этой болезни. Иногда у меня возникала мысль, что если я такая, то ведь все дети должны чувствовать то же самое. Почему же я не могу определить это по их поведению или «сосчитать» с их лиц?

 

Может из-за этого мое весьма раннее неприятие Библии, отрицание веры? Бог не мог мне помочь, в этом я была уверена, а запреты от его имени делали мою жизнь еще безрадостней. Мне не разрешали ходить в кино, танцевать, одеваться по моде, и уж тем более не разрешали носить брюки, только юбки и платья, которые обязательно должны были закрывать колени. Мне запрещали то, мне запрещали это… И меня заставляли ходить на баптистские собрания… А я сопротивлялась — снова и снова. Мама плакала, папа повышал голос, но я не поддавалась, и в конце концов они оставили меня в покое. Маленький Овен победил! Да, уже тогда было трудно принудить его сделать что-то против собственной воли…

 

Но вернемся к рыбаку и рыбке. Я до сих пор не могу объяснить, почему отцу пришла в голову идея такого подарка. Сам того не ведая, он подтолкнул меня, помог мне сделать первый шаг по дороге прочь из мира Библии, что определенно не было его целью. Но, с другой стороны, рано или поздно я бы все равно выбрала этот путь.

 

Хотя мои родители по собственному желанию никогда больше не покупали мне книги, им вскоре пришлось это сделать, хотели они того или нет. Ведь обязательное школьное образование они обойти не могли.

Какое это было великолепие — мои первые школьные учебники! Такие новые, толстые и красочные, они были даже лучше того тонкого буклета со сказкой Пушкина. Прочитала я их еще задолго до первого сентября — все, включая «Арифметику», и первый класс показался мне поэтому немножко скучным, но только поэтому и только немножко — мне всегда нравилось посещать школу. Это был совершенно другой мир, в котором я чувствовала себя намного свободнее, чем дома, уже по одной той причине, что у меня появилось больше возможностей для чтения. Тогдашнюю скудную книжную коллекцию в начальной школе едва ли можно было назвать библиотекой, но учительница каждую неделю проводила обмен книгами, и, конечно же, маленькая Роза была самой ретивой читательницей. Для меня это было погружением в новую, завораживающую жизнь, и на какое-то время я забывала о своей собственной.

 

В третьем классе я написала свое первое сочинение, которое было оценено жирной, красной «5». Я еще помню — темой сочинения были профессии, и я рассказала о моей сестре Иде, которая как раз делала свои первые шаги во взрослой жизни. Учительница нашла мой текст настолько необычайным, что прочитала его перед всем классом. Таким образом я рано познала, как это прекрасно, писать и выражать написанным свои мысли. И в последующие школьные годы я получала по литературе и русскому языку исключительно отличные оценки.

 

В нашем селе была только начальная школа, поэтому я после четвертого класса продолжила учебу в соседнем селе Родная Долина. Осенью и весной школьники преодолевали пятикилометровое расстояние до него пешком. Тем, у кого были велосипеды, было легче, и им можно было только позавидовать. Некоторые семьи имели машины или мотоциклы, и, если у отцов было время, они возили своих детей. Зимой колхоз предоставлял ученикам своеобразный школьный «автобус» — грузовик с брезентовой будкой, которая была оснащена небольшими боковыми оконцами, а внутри скамейками.

 

В Родной Долине была настоящая деревенская библиотека, которую я регулярно посещала. В то время я открыла для себя писателя Михаила Лермонтова. Меня сразу очаровали его стихи, особенно я любила поэму «Мцыри». Мне так хотелось иметь собственную книгу с этой поэмой, но довольствоваться мне пришлось тетрадью, в которую я переписала ее от руки. Можно посмеяться над этим, но такова была реальность моей жизни много лет тому назад. И теперь еще я помню почти все строфы этого поэтического произведения. Я читала «Мцыри» и на немецком языке, но с оригиналом перевод, конечно, конкурировать не может.

 

Я чувствовала себя родственной душой с Мцыри, его страдания были и моими страданиями, его тоска моей тоской, и так же как он, я часто чувствовала себя заключенной — заключенной в этой жизни.

 

Но время не стояло на месте. Мне снова пришлось менять школу, так как в Родной Долине было всего восемь классов. Последние два года я посещала школу в районном поселке Москаленки. Казалось бы, расстояние в 12 км было не таким уж и большим, но не по меркам того времени. У школьников не было возможности каждый день проделывать такую дорогу туда и обратно, регулярное автобусное сообщение отсутствовало, и даже у отцов, имеющих машину, не было времени, постоянно возить своих детей. Поэтому они снимали для своих отпрысков квартиру в самом поселке. Для меня это не было проблемой, так как в Москаленках жила моя сестра Анета со своим маленьким сыном. Она предоставила жилье сразу четырем девочкам — нашей двоюродной сестре, моей лучшей подруге, сестре подруги и мне.

 

Это было особенное для меня время. Шестеро в двух комнатах — гостиной, которая одновременно служила и спальней, и кухне (конечно, с раскладушками) — мы были сплоченным коллективом и замечательно проводили время. Даже депрессия оставила меня в покое. Да, я чувствовала ее темное присутствие, ее мрачную тень, но она больше не властвовала над моей душой, над моими мыслями. Она наблюдала за мной — издалека. Позже она снова вернется и нанесет удар в полную силу, но это совсем другая история.

 

Пока же я наслаждалась своей свободой — свободой гулять допоздна, слушать музыку, посещать кинотеатр, читать книги. Родители ведь меня контролировать не могли. Я сразу записалась в районную библиотеку, где наконец получила доступ и ко «взрослым» романам. Читала я в основном классику; в эпоху почти тотальной цензуры современным советским писателям пробиться было нелегко. Тем не менее находились хорошие и очень популярные авторы. Еще я с жадностью тянулась к научной фантастике. Может быть, потому что в ней описывалось не настоящее, а полное приключений будущее?

 

Что касается моих собственных планов, то мне было ясно, что из своего писательского таланта я не смогу много извлечь, хотя и в новой школе мои сочинения считались лучшими. Зато я нашла свое призвание в профессии библиотекаря, которую я с самого начала очень любила.

 

Я рано вышла замуж, в 18 лет я уже была мамой, но несмотря на это, смогла заочно окончить библиотечный техникум. В 1974 году я переехала с мужем и маленьким Алёшей в Омск, а в 1979 году родился наш второй сын Павлик. В Омске я проработала 18 лет в научных библиотеках, сначала в политехническом институте, а затем в ОмГУ. Сейчас я воспринимаю этот этап своей жизни как постоянную борьбу — с детскими болезнями, собственными психическими проблемами, трудностями бытия. Но для чтения у меня всегда находилось время, пусть и всего несколько минут.

 

Среди первых переводов современных американских авторов, которые стали доступными советским читателям, были Стивен Кинг и Артур Хейли.

 

От романов Кинга я была просто в восторге. Меня привлекало в них прекрасное сочетание фэнтези, научной фантастики, ужасов и — при всем этом — большой доли человечности. И сейчас еще я всегда радуюсь его новым произведениям.

 

«Аэропорт» Артура Хейли… Первые настоящие описания капиталистического мира. Оказалось, что он очень далек от «загнивания» и не так уж бездушен, как это внушали и демонстрировали нам гражданам СССР, а напротив, гораздо гуманнее нашего социализма.

 

Среди населения начали курсировать и запрещенные произведения, такие как «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. Их печатали за границей, и какими путями они попадали в Союз, было для меня загадкой. В стране наступало время волнующих перемен, и перестройку уже нельзя было остановить. Прилавки магазинов пустели с большой скоростью, но не это было самым страшным. Намного более ужасающим были всплывающие на поверхность в неизмеримом масштабе преступления сталинизма. Утром у газетных киосков выстраивались почти такие же длинные очереди, как в продуктовых магазинах. Люди жаждали информации, хотели правды. Наконец и наша семья узнала, что случилось с моим дедушкой и дядей, которые были в 1937 году наряду с другими односельчанами арестованы и никогда больше не вернулись домой. Но и это совсем другая история.

 

Нам предстояла поездка в Германию, поездка без обратного билета. Зачем вообще этот шаг, почему я хотела уехать из России? Объяснить это не трудно — в первую очередь я желала лучшего будущего для детей. Моего старшего сына должны были призвать в армию, что я ни в коем случае не могла допустить, он бы этого не пережил. У младшего была тяжелая астма. Но и, конечно же, хотелось просто чувствовать себя человеком и не нуждаться в самых обыденных вещах. Еще мною двигало потаенное желание жить среди людей, говорящих по-немецки. Где-то в подсознании я знала, моя настоящая Родина — Германия. 

 

Первые недели и месяцы в другой, незнакомой стране — время непростое, ведь все нужно было учить заново, в прямом смысле этого слова. Но каким бы трудным ни было начало моей новой жизни, я не пожалела ни на секунду, что порвала со старой.

 

Только одно меня глубоко сокрушает — перед тем, как покинуть Россию, я сожгла все свои дневники, которые вела в подростковом возрасте. Глупо, очень глупо. Я и сейчас не могу себе объяснить, что побудило меня к этому, но увы — содеянного уже не поправить.

 

Примечательно, но история с моим первым сочинением, хотя и в несколько другом варианте, повторилась на курсе немецкого языка, который я проходила в 1993 году. Моя тяга к писанию, которая до этого дремала, проснулась к новой жизни. Я сама удивлялась тому, что неплохо могу выражать свои мысли и на немецком языке. Преподавательница обратила внимание на мои письменные работы и порекомендовала мне записаться в так называемую «писательскую мастерскую» (Schreibwerkstatt). Я последовала ее совету и несколько семестров посещала эту школу. Она явилась очень полезным для меня опытом. Что мне, однако, препятствовало — часто участники должны были написать какой-либо текст уже в течение урока. Мне не хватало времени для размышлений, для формулировки и обработки темы, а под давлением работать я еще никогда не умела. В конце концов я перестала посещать эти занятия и… опять прошли годы. Я и подумать не могла, что писательская муза меня когда-либо снова посетит!

 

Что касается моей трудовой ситуации, то я долгое время работала в Германии уборщицей (к сожалению, судьба многих женщин переселенцев). Можно себе представить, как это были нелегко для меня. Не потому, что я считала эту работу унизительной или неполноценной, а потому, что это было совершенно не мое призвание. Книги — неотделимая часть моей жизни, а библиотека — мой мир, если не сказать, мой рай. В те годы я даже не пыталась записаться в какую-либо библиотеку, по той простой причине, что боялась этого мучительного чувства… чувства непринадлежности. Боялась чувствовать себя изгнанницей, если можно так выразиться. Я боялась знакомого, такого волнующего запаха старой бумаги и новых, только что вышедших из печати книг, боялась, что тоска по любимой деятельности вспыхнет во мне с еще большей силой.

 

Но потом мне повезло, нежданно-негаданно меня пригласили на временную работу в библиотеку по месту жительства, одновременно городская администрация доверила мне перевод документов для Партнерского объединения Хемер-Щелково (в большинстве своем это были письма бывших советских военнопленных). Я получила весьма положительную рекомендацию, и когда в конце 1999 г. в библиотеке соседнего города было объявлено об открытии двух вакансий, это способствовало тому, что меня приняли на полную ставку.

 

Я до сих пор помню тот (самый радостный в моей жизни!) телефонный звонок в начале февраля 2000 г. и сообщение, что выбор пал на меня.

 

Все получилось еще лучше, чем я ожидала — наряду с обслуживанием читателей моей обязанностью стала каталогизация книг и других средств массовой информации. Этим я занималась и в России, но в отличие от занесения в электронный каталог, мне там еще приходилось иметь дело с изготовлением и распечаткой каталожных карточек.

 

В 2010 г. произошло нечто особенное, на что я уже и не рассчитывала. В один из свободных от работы дней, если быть точной, то это была суббота 4 декабря (кстати, день моего прибытия в Германию в 1992 г.), я сразу после завтрака занялась поиском в интернете произведений для моего нового ридера. Вскоре я наткнулась на «золотую жилу» под названием BookRix. Я обнаружила, что имею на этой платформе не только возможность свободно читать произведения других авторов, но и оформлять собственные электронные книги! Странное и волнующее чувство охватило меня… как будто я нашла клад. Чувство, сродни испытанному в детстве, когда я впервые в жизни открыла для себя мир книг. Недолго думая, я зарегистрировалась и начала творить. Все шло как по маслу, и примерно через час я закончила и выставила онлайн свое первое творение. Это было всего лишь небольшое стихотворение, но радости и гордости моей не было границ.

 

Мой рассказ подходит к концу. Кто бы мог подумать, что я его изложу не только на бумаге, но еще и выставлю для всеобщего обозрения в электронном виде? Факт остается фактом — я с удовлетворением ставлю точку под последним предложением этой истории, и совсем не исключено, что в моей голове уже созревает и принимает формы новая.

 

Июль 2011.

 

Авторский перевод с немецкого по книге: „In der sibirischen Kälte“, 2016.

 

В качестве постскриптума:

Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду переводить свои произведения с немецкого языка на русский? Хорошо мне это удается или плохо — судить, конечно же, Вам, дорогие читательницы и читатели.