Это одно из моих ранних и хорошо сохранившихся воспоминаний. Вполне возможно, что происшедшее в какой-то мере повлияло и на мою дальнейшую жизнь.

Доброе Поле — немецкая деревня в Западной Сибири. Лето 1958 года. О собственных автомобилях тогда еще и не мечтали. Лишь несколько лет спустя наш отец сможет причислить себя к счастливым обладателям мотоцикла с коляской. На нем он возил всех и вся, начиная с собственного потомства и кончая стройматериалами или мешками с мукой и фуражом.

В то время, о котором пойдет речь, основным средством передвижения ещё были лошади, хотя они и не находились в частной собственности, а принадлежали колхозу. Распоряжался ими старший конюх и при нужде он выделял сельчанам лошадь и соответствующую необходимости телегу.

Тогда поездка в конном экипаже была для детей, пожалуй, еще более увлекательной, чем сегодня в автомобиле. Я, конечно, не была исключением. Но, к сожалению, моя первая радость от такого приключения была омрачена тем, что произошло во время этой поездки.

Итак, мы находились в пути. Роль кучера выполняла моя пятнадцатилетняя сестра Анета. В выложенных соломой дрожках сидели семилетний брат Яша и я — четырехлетняя.

Прежде чем приступить к этой истории, я разговаривала со своей сестрой, хотела уточнить детали происшедшего в том далеком 1958 году. Мы были удивлены взаимно, Анета — тем, что я все еще так легко могу извлечь из своей памяти соответствующие картины, я же — тем, что она почти уже забыла этот инцидент. Также она не знает, какова была цель нашей поездки. А мои воспоминания хотя и эпизодичны, но краски их никоим образом не поблекли.

Помню: мы на перекрестке сворачиваем направо, на ту улицу, где находится дом бабушки и дедушки. Может, Анете надо что-то к ним отвезти или, наоборот, у них забрать?

На углу, перед входом в сельский магазин, я вижу нескольких мужчин, которые провожают нас взглядами. Один из них усмехается и сует пальцы в рот. Раздается пронзительный свист. Лошадь пугается, с громким ржанием встает на дыбы, рвет вперед. Повозка опрокидывается, нас швыряет на землю. Я не менее лошади напугана, но как она, деру дать не могу, более того, даже встать не в состоянии… И сейчас еще отчетливо вижу разбросанные по дороге ярко-жёлтые охапки соломы, вижу мою кроваво-красную лодыжку. Я не могу наступить на правую ногу и плачу. Анета поднимает меня на руки, хотя у нее самой сильно болит копчик. Эта травма будет беспокоить ее еще долгие годы. К счастью, Яша остался жив и невредим.

Какая бы маленькая я ни была, от меня не ускользает, что мужчины перед магазином смеются;

их все это очень развлекает. Никто из них не бросился нам на помощь, никто и с места не сдвинулся...

Следующий эпизод. Незнакомое помещение. Я у мамы на коленях, рядом с нами на стульях сидят чужие мне люди. Вдруг мама встает и усаживает меня на стул. Мой страх — сейчас она уйдет и больше не вернется, а я останусь здесь навечно — настолько велик, что я в панике кричу, пытаюсь за нее схватиться и соскальзываю с сиденья. Встать на ноги я не могу, они меня не слушаются. Я падаю... Мама поднимает и берет меня на руки.

Очередная сцена. Я сижу на кушетке, а незнакомец в белом халате ощупывает мою ногу, давит и крутит ее туда-сюда. Мне ни капельки не больно, и я как завороженная наблюдаю за действиями доктора...

К сожалению, у меня потерялось ощущение времени относительно того, как долго длилась эта моя неспособность передвигаться на собственных ногах. Лишь смутно помню, как меня носили на руках, помню это неприятное чувство, когда мне, уже такой большой девочке, приходилось ползти на четвереньках. Не знаю, почему я не могла ходить. Вполне возможно, что это было следствием шока. Странно и то, что я вижу мужчин (а может это были и подростки, хотя обычно они не собирались возле магазина) в черной одежде, которая совсем не подходит ко времени года. Думаю, что для меня — тогдашней четырехлетней — эти фигуры были воплощением самого зла.

Последний эпизод моего внутреннего фильма: Я сижу в песке, строю пирамиды, пеку лепешки и полностью поглощена своим делом. Но вот мне что-то понадобилось для игры, может лопатка, а может ведерко. Эти предметы хотя и лежат неподалеку, но все же вне моей досягаемости. Для того чтобы взять их в руки, мне нужно пройти метра два или три… Долго не раздумывая, встаю, делаю несколько шагов… и только в это мгновение я понимаю, что происходит...

Охваченная необыкновенной радостью, бегу дальше в дом и громко зову: «Мама, мама, мама! Вы только посмотрите! Я опять умею ходить!»

И сегодня еще с волнением вспоминаю этот момент.

Вот так я первый раз в жизни победила своего невидимого, внутреннего противника и второй раз в жизни научилась ходить. А также научилась ценить свободу и независимость, которые необходимы человеку для его существования, равно как и воздух для дыхания.

Перевод по книге: "In der sibirischen Kälte".